Иоанна Хмелевская - За семью печатями [Миллион в портфеле]

И вот теперь Тадик приехал к Карпинскому, зная, что тот был лучшим другом покойного отца. Ему просто необходимо было кому-то пожаловаться. Или даже поплакаться. Или просто поговорить, узнать, не высказывал ли отец каких-либо пожеланий, адресованных сыну. Или, может, просил ему что-нибудь передать на словах. А также посоветоваться, как теперь быть, ведь, наверное, присвоение отцовской машины — дело нешуточное.

Ничего из этих планов осуществить не удалось. Тадеуш не знал об амнезии Карпинского?

Ясное дело, о чем теперь можно советоваться? Единственное утешение — хоть Эльжбетка его признала. За десять лет она неузнаваемо изменилась. Смутно вспоминалось что-то тощее и голенастое, ничего общего не имеющее с этой потрясающе красивой девушкой.

Заметив, какое впечатление на молодого человека произвело состояние Хенрика, Кристина от души пожалела растерявшегося парня и пришла ему на помощь.

— Мы тебе от всего сердца сочувствуем, — ласково сказала она. — Нас тоже потрясла скоропостижная смерть Северина. Ты давно видел отца?

— Да, наверное, год назад, — с трудом выговорил Тадеуш. — Извините меня, я ведь понятия не имел, что пан Хенрик.., что у него плохо с памятью. Отчего это произошло? Несчастный случай?

— Господи, ты и в самом деле не знаешь? — ужаснулась Эльжбета. — Богуся тебе не сказала? Ты хоть вообще с ней говорил?

— Вряд ли это можно назвать разговором… — замялся Тадеуш. — Да, вспомнил, она жаловалась, что последние дни отец пропадал в больнице у пана Хенрика, но не сказала, почему тот очутился в больнице. Я думал, аппендицит какой…

— Хорошенький аппендицит! — возмутилась Кристина. — У этой бабы и в самом деле ни ума ни сердца! Ну да ладно, не стоит о ней.

— Почему же, очень даже стоит! — оживился Тадеуш. — Я ведь тоже о ней, скажем так, не наилучшего мнения. Она.., как бы это поточнее выразиться? Недобрая она. Впрочем, я старался избегать с ней контактов, из-за отца, ему всегда доставалось от жены, если со мной общался. Ну да, полагаю, вам это известно?

— Известно.

— А что с паном Хенриком? Если, конечно, не бестактно с моей стороны…

— Скажите ему! — потребовал Карпинский. — Я тоже охотно послушаю, мне самому не мешает хорошенько во всем разобраться. И никакая это не бестактность, я уже понял, что многого не помню. А вон та штука — компьютер, кажется, — ведь это самое трудное, правда?

Его горячо поддержали — он прав, конечно, компьютер — самое сложное. И раз он к нему вернулся чисто автоматически, именно компьютер может оказаться важнейшим элементом терапии. Ну и очень пригодится хорошее, ровное настроение больного и полнейшее отсутствие депрессии. Пусть даже о прошлом Хенрик напрочь позабыл, на будущее его болезнь явно не распространялась.

Вот почему и молодой человек, и хозяин дома с равным интересом выслушали подробнейший рассказ о несчастном случае с Карпинским и обо всем, связанном с этим. Тадик был потрясён. Навалилось новое горе. Такое ощущение, что он словно вдвойне потерял отца, — не только физически скончался человек, исчезла теперь и вся память об отце, которой располагал его лучший друг. Оставалось только рассчитывать на собственные воспоминания.

— И подумать только, эта ведьма ничего мне не сказала! — воскликнул Тадеуш. — Не могла же не знать! Несчастье с паном Хенриком — и сразу умирает отец. Хуже случиться и не могло.

— Именно! — подхватила Кристина. Она одна знала, сколько горькой правды в этих словах. — У них было столько общего. Знаешь, такие свои, мужские тайны, о которых лишь они оба знали. Только твой отец мог в чем-то помочь Хенрику, подтолкнуть его память.

— А что теперь происходит в доме покойного? — вдруг поинтересовался дотоле молчавший Клепа.

— Откуда мне знать? — удивился Тадеуш. — Я пробыл там какие-то две минуты. Кажется, мегера собирается проводить генеральную уборку, и это меня тревожит, наверняка выбросит ценные для меня вещицы отца, сочтёт ненужным хламом. А я бы охотно взял что-нибудь на память. Но ведь с ней просто невозможно говорить…

— Так попробуй договориться с братишкой, — сочувственно посоветовала Эльжбета. — Со Стасем. Знаешь, у меня создалось впечатление, что он был на стороне отца. А с Агат-кой не стоит, от неё держись подальше, маменькина дочка.

— Ты так думаешь? Это идея! Мне тоже казалось, что Стась — неплохой мальчишка.

И тут опять сказал своё слово шурин:

— А вы не считаете, что мы все обязаны нанести пани Хлюповой визит? Выразить, так сказать, свои соболезнования.

— Кто должен нанести? — вскинулась Кристина. — Может, я? Да она меня и на порог не пустит.

— Не обязательно ты. Хенек с Эльжбеткой.

— И что? Зачем это?

— Так положено. А там, глядишь, что и припомнится Хенеку. Из вежливости надо пойти. Я бы и сам пошёл, мне не трудно.

— В этом что-то есть, — не очень уверенно согласилась Эльжбета. — Меня эта женщина, в общем, выносит. К тому же можем притвориться, что не знаем, какая она мегера.

Предложение поддержал и Тадеуш, подумал, что при людях мегера вряд ли опять его выгонит, постыдится, наверное.

Кристина задумчиво разглядывала Клепу, ей тоже в голову пришла идея.

— В принципе я не возражаю, — согласилась она. — Но не сегодня же…

— А кто сказал, что непременно сегодня? — обрадовался Клепа. — Допустим, через недельку. Я даже специально приеду.

На том и порешили. Тадеуш встал и принялся прощаться. Поднялся и Клепа, рассчитывая, что парень подбросит его на вокзал, на сей раз он приехал без машины. Наконец-то Карпинские остались одни. Посидели, побеседовали, удивляясь, с чего это шурин вдруг так быстро смотался. Эльжбета вдруг вскочила и опрометью бросилась в свою комнату. И тут же вернулась, кляня себя на чем свет стоит.

— Ну как же можно было этого жулика оставить хоть на миг одного? Идиотка, кретинка, как пришла, так и бросила сумку, не припрятала! И серебряные браслетки. Дюжина их была, а теперь лишь восемь штук осталось! И из сумки мерзавец вытащил сегодня купленные духи фирмы «Мицуко», большой флакон. Раз в жизни позволила себе, обожаю этот запах, сколько времени деньги собирала, и на тебе! Как же сразу не сообразила!

— Не переживай так, мы обе были заняты отцом, все остальное из головы вылетело, — утешала её Кристина. — К тому же я думала, что все припрятано, наверху ничего не осталось…

— Этот мерзавец и снизу достанет! Ради бога, давай не будем больше впускать его в дом!

— Не получится. Твой отец его явно полюбил! Пока мы ещё не объяснили ему, что такое кража.

— Так следует в первую очередь объяснить! — кипятилась Эльжбета. — Чтоб его черти побрали, ведь ничего теперь не докажешь, открестится, подонок, но, знаешь, я не выдержу, врежу ему по морде! Когда отец не увидит.

Наутро Кристина приступила к важному разговору с Хенриком. Обстоятельства складывались благоприятно, минувшая ночь вселяла немалые надежды. Хенрик хотя память и потерял, но сохранил другие способности, вкусы его, как известно, не изменились, а рефлексы действовали безотказно, не помешала и рука в гипсе. В общем, как мужчина он оказался на высоте, Кристине не в чем было его упрекнуть. И теперь, разнежившись, готов был во всем угождать любимой женщине.

За завтрак сели вдвоём, Эльжбета отправилась на экзамен, один из последних.

— Хенричек, — с бьющимся сердцем начала Кристина, — у нас проблема. Знаю, тебе сейчас нелегко, но я постараюсь разобъяснить все поподробней, может, тебе что и припомнится.

— Постарайся, коханая, — согласился Хенрик. — Я ведь не дебил, оказывается, соображать способен, правда, очень утомляет меня копание в прошлом, но я тоже постараюсь.

— Вот давай вместе и покопаемся. Так вот. Как раз в день автокатастрофы, перед выездом, ты мне признался, что провернул одно выгодное дельце.

— О! — оживился Хенрик. — Какое же?

— Понятия не имею, знаю только — очень для тебя выгодное. Во всяком случае, ты заработал на нем более двадцати миллиардов злотых, но в долларах. И деньги у тебя находились дома. Это было вечером, накануне того несчастного случая. И ты ломал голову, где бы их спрятать, потому что к нам нагрянул твой шурин. А он ворюга…

— Не так быстро, коханая, — попросил Хенрик. — Мне не все ясно. Какая разница — злотые, доллары? Расскажи, а я быстренько запомню.

И в самом деле, хотя из памяти Карпинского начисто стёрлось прошлое, на пустом месте с удесятерённой силой усваивались свежеприобретенные познания, не было необходимости ничего повторять. Хенрик с потрясающей скоростью овладевал не только родным польским, но быстро схватывал и некогда знакомый ему английский.

Пришлось Кристине сделать коротенький доклад о денежных знаках и валютных системах разных стран, засим последовал вопрос;

— Значит, двадцать миллиардов злотых — это много?

— Очень много, — вздохнула Кристина. — Половины достаточно, чтобы всем нам безбедно жить на одни проценты. А второй половины с избытком хватило бы на виллу, две автомашины и на все, чего душа пожелает. До конца наших дней.